фрагмент 27
Oct. 6th, 2006 03:08 pmОбернувшись, Клюковка и сама очень сильно захотела в обморок, но как назло на нее напала необыкновенная ясность мыслей и сила духа. В кресле-качалке, небрежно закинув ногу на ногу, сидел жуткий тип огромного роста. С повидавшей видов военной формы были спороты все знаки отличия, но опытный взгляд мог угадать в этом засаленном тряпье адмиральский мундир. Лицо незнакомца казалось даже симпатичным, если бы не трехдневная щетина, застарелая неумытость и ледяной взгляд профессионального убийцы. В одной руке у него была бутылка, а другой он небрежно поигрывал ржавым тесаком, который в огромной ладони смотрелся как перочинный ножичек. Именем этого человека в метрополии пугали непослушных детей. За его голову была назначена награда в девяти портовых городах. Это был сам Грязный Гарри, знаменитый кок пиратского клипера «Мертвая вдова», один из самых кровожадных подонков современности.
Сегодня Гарри был не в духе. На него в последнее время все чаще нападала чудовищная хандра, которую он пытался глушить самыми разными способами. Обычные ограбления торговых судов, бессмысленная жестокость по отношению к заложникам и опасные схватки с линкорами флота Его Императорского Величества уже не развлекали его. В тот злополучный день он проснулся в особо мерзком расположении духа, еще до завтрака разбил почти полную бутылку рома, поругался с боцманом, плюнул и сказал «ухожу в авиацию. Надоели вы мне все». Однако, захват Ероплана не развеял тоски, и сейчас корсар размышлял – то ли ему напасть на цеппелин, то ли разбомбить какой-нибудь город, а то ли вернуться на корабль, помириться с боцманом и опять, как вчера, надраться в каком-нибудь портовом кабаке и зарезать кого-нибудь.
Сегодня Гарри был не в духе. На него в последнее время все чаще нападала чудовищная хандра, которую он пытался глушить самыми разными способами. Обычные ограбления торговых судов, бессмысленная жестокость по отношению к заложникам и опасные схватки с линкорами флота Его Императорского Величества уже не развлекали его. В тот злополучный день он проснулся в особо мерзком расположении духа, еще до завтрака разбил почти полную бутылку рома, поругался с боцманом, плюнул и сказал «ухожу в авиацию. Надоели вы мне все». Однако, захват Ероплана не развеял тоски, и сейчас корсар размышлял – то ли ему напасть на цеппелин, то ли разбомбить какой-нибудь город, а то ли вернуться на корабль, помириться с боцманом и опять, как вчера, надраться в каком-нибудь портовом кабаке и зарезать кого-нибудь.