dashkazdes

В узком простенке, куда Клюковка выбралась из своей темницы, было очень неудобно передвигаться. Пространство, и без того тесное, было наполовину занято облезлыми трубами разной толщины. Они выходили из стен и потолка, уходили обратно в стены, изгибались и кажется даже шевелились. Некоторые из них к тому же оказались невыносимо горячими, другие были все измазаны какой-то маслянистой пакостью, третьи – обмотаны проволокой, из которой торчали острые хвостики. И от всех этих труб исходил зеленоватый удушливый пар, от которого слезились глаза и саднило горло. Их приходилось то перепрыгивать, то проползать по полу под ними, а кое-где протискиваться в узкую щель, прижимаясь к стене. И тем не менее, непрестанно шмыгая носом и откашливаясь, Клюковка и ее сосед умудрялись еще и разговаривать. Точнее, Клюковка в основном слушала и помалкивала, и на то были причины. Почти сразу она узнала, что план побега, оказывается, был полностью ее идеей и она настучала его азбукой Морзе соседу, а тот всего лишь привел план в исполнение. По словам соседа, в конце пути их ожидала лодка на берегу подземной реки. Все звучало очень ободряюще, если бы не одно обстоятельство: про эту лодку сосед тоже узнал из их перестукивания. На его вопросы – как ей удалось все так замечательно узнать и устроить – Клюковка только многозначительно хмыкала, а внутри у нее все сжималось. Никакой лодки, конечно, просто не могло там быть. И что тогда делать? Добираться вплавь? Искать какой-нибудь другой путь? И еще – ведь крысы рано или поздно обнаружат, что у них в хозяйстве случился непорядок. Вооруженная погоня, позорный плен (опять!) и мучительная казнь - не самые вдохновляющие планы на день. Она вдруг поняла, что уже очень давно не видела солнца.
Коридор с трубами закончился, и теперь они шли по довольно просторной пещере. Где-то шумела вода, наверху что-то шелестело, сосед достал из заплечного мешка масляный фонарь и зажег его. Свет был тусклый, и уже в двух ярдах впереди все тонуло в темноте, такой плотной, что казалось – ее можно потрогать. Но теперь они видели лица друг друга, и приходилось изо всех сил изображать уверенность и беззаботность. Хотя чем дальше – тем меньше у Клюковки оставалось веры в хоть какой-нибудь хороший исход предприятия. Все больше экзотических видов казни возникали в ее воображении – некоторые она вспоминала по картинкам из дедушкиных университетских учебников, а другие придумывала сама, не уступая в цинизме и жесткости не только воинственным племенам Монтипайтонского архипелага, но даже имперской контрразведке. Когда шум воды усилился, а тьма впереди немного прояснилась от светлячковых водорослей, которыми заросла река возле берега, она уже не могла поддерживать никакой светской беседы и только стучала зубами. А когда над светящейся гладью проступил темный силуэт, похожий на небольшую лодочку – она так боялась поверить в эту удачу, что застучала зубами еще сильнее. И даже когда лодка вместе с двумя пассажирами заскользила вниз по течению – Клюковка все еще не могла поверить в чудесное спасение. Она бы так и сидела, глядя в пол, но чувство голода вернуло ее к реальности. Свобода или смерть – это будет видно, подумала она, а пожрать было бы неплохо в любом случае.