dashkazdes

- Слушай, а у тебя раньше не было такого серебристого облачка или я просто только сейчас заметил? – спросил Гониш.
-Не было у него раньше ничего, - сказала Клюковка, пока Москаль крутился на месте, пытаясь заглянуть себе за спину - это призрак. В этом лесу когда кого-то убиваешь, обычно появляется призрак. Такие правила.
-А ты раньше сказать это не могла? – спросил Москаль,- что он теперь, будет всегда за мной летать?
-Я не знаю точно. Я сама так не попадала. Я вообще этих призраков не видела, и не была уверена, что все это правда. Мне дедушка про это рассказывал, а он был ужасный врун.
-Так. Ладно, что там говорят? Он теперь всегда будет таскаться за Москалем, погромыхивая цепями?- Гониша эта перспектива здорово обрадовала. Он старательно делал вид, что озабочен судьбой друга, но получалось не очень искренне. Ероплан с призраком! Он и не мечтал об этом.
-Можно отсюда уехать. Не знаю, правда это или нет, но говорят, что призраки не могут уйти далеко от этого леса. А если вокруг не останется никого, кому он может на совесть давить, то он превратится в помреца, все забудет и будет тупо сидеть в овраге. Как-то так. Но вообще-то, это все слухи и сплетни.
-Надо лететь, Гониш. Мне конечно все равно, призрак там, не призрак, - неискренне сказал Москаль, - но мы ведь торопимся. Секретное задание и всякое такое.
-Вот только меня смущает кое-что, - сказала вдруг Клюковка,- если Вы улетите, он ведь может и ко мне прицепиться. Если решит, что я тоже повинна в его безвременной кончине.
-А с чего это он вдруг так решит?- подозрительно уставился на нее Москаль.
-Ну… я не знаю… - фальшиво промямлила Клюковка, пряча глаза, - призраки – кто их поймет.
-Ну и что? - пожал плечами Гониш - придется тебе лететь с нами, только и всего.
Клюковка только этого и добивалась. Она с самого начала хотела стать частью экипажа, но стеснялась вот так запросто попроситься в команду.
-Мне только надо сгонять домой, собраться.
-Да, правильно. Ты пока домой, Москаль пусть тоже с тобой сходит. Он может носить тяжести, например.
-Да необязательно, я и сама справлюсь.
-Сама, - Гониш назидательно поднял палец, - ты ни за что не унесешь столько еды. Я его для этого и держу! А я тут пока закончу чинить Ероплан.
Наконец, Клюковка и Москаль ушли, и Гониш остался один.
-Отлично, - пробормотал он, потирая руки. Достал котелок и обошел полянку, складывая в него разные странные вещи: горсть земли, несколько опавших листьев, шишку, дохлую стрекозу, кусочек коры какого-то дерева… Затем он поставил котелок на землю, взял бубен и запрыгал вокруг, издавая странные звуки.
Тем временем Клюковка привела Москаля в подвал Пляшущего дома, где в количестве хранились всяческие припасы, и он принялся набивать мешок. Сама она отправилась в гостиную, чтобы написать прощальные письма. Будить обитателей дома ей не хотелось – она опасалась, что ее не отпустят. Или сама она передумает улетать, поговорив с близнецами. И так уже стало страшновато… Поэтому она написала два письма. Одно из них было оставлено на камине в гостиной.
«Дарагии фсе!

Я сротчно с оказией уижжаю в Утикач там жевйот мая роццтвиннидца тетка Эльза и она прегласило миня ксибе.
Ваша К.»
Другое письмо предназначалось для близнецов, и его Клюковка решила оставить в комнате Клауса. Оно гласило:

«Клаус и Лукас!

Про Утикач фсьо ни правда это штоп они нивалнавалис. Насамам дели уминя сбылась мичта. Миня прегласилли работать на пираццкий карабель боцманом. Можит исчо увидемся в южных марях.
Боцман Клюковка»

Под мышкой у белого офицера Москаль освоился довольно быстро, хотя и предпочел бы, чтобы его несли поаккуратнее. Он, однако, решил пока не обращаться к этому военному с просьбами и погрузился в невеселые размышления о прошлом и будущем. «Чего он так взъелся? Что я собственно такого сказал? И куда он меня несет? Боженька, дорогой боженька, только не челюсть опять. Ну, боженька, ну пускай нос сломает, ну сотрясение мозга. Только пожалуйста не челюсть! Вот он разозлился, блин… Я ведь ничего такого особенного не имел в виду…» Так думал Москаль. Тем временем офицер в двух словах объяснил Гонишу, что нанесенное ему оскорбление можно смыть только кровью.
- Ага. Кровью, - повторил Гониш, - ну че, а че, нормально, кровью, да… Смыть, значит, не ну а ваще да, нормально так кровью смыть. Ха! Кровью, значит, смыть…
-Кровью – это в смысле?- очнулся Москаль, которого уже сгрузили на землю.
- Выбор оружия я, разумеется, оставляю за Вами, сударь, - холодно сообщил офицер,- мое единственное требование – дуэль должна состояться безотлагательно.
-Насчет оружия – это зря, зря, - буркнул Гониш еле слышно.
-А почему?- спросила Клюковка шепотом.
Но ответить Гониш не успел.
- Друг! А куда это я засунул в прошлый раз наши дуэльные пробкометы, ты не помнишь, - Москаль почему-то просто сиял, от его уныния не осталось и следа. Он даже радостно пританцовывал на месте.

Впрочем, улыбка пропала зря. Ее тут как будто не заметили – один обиженно пыхтел, глядя в землю, другой бегал туда-сюда и сосредоточенно постукивал по железяке маленьким молоточком. Клюковка решила понаблюдать за развитием событий и села на большой рюкзак, который валялся неподалеку. Тот, что с молоточком, постучал еще немного, наконец глубокомысленно сказал «ага, кажется вот оно» и вдруг обратился к Клюковке.
- Эй ты, с косичками, - буркнул он, - там в рюкзаке плоскогубцы лежат. Брось-ка мне их сюда.
Клюковка слезла с рюкзака, открыла его и заглянула внутрь. Прежде чем показались плоскогубцы, ей пришлось вытащить на свет божий немало удивительных предметов: толстый рулон карт, курительную трубку, банку тушенки, полосатый шарфик, ополовиненную бутылку зеленой жидкости, на которой среди незнакомых букв понятно было написано только «70°», третий том Гамсуна, рогатку и банку желтой краски. Наконец, нашлись и плоскогубцы, но бросать их Клюковка не стала, а подошла и отдала в руки, и заодно спросила:
- А это у вас что такое?
- Это у нас Ероплан. Отличная боевая машина, сейчас таких не делают. С позапрошлой войны остался.
Клюковка кивнула с самым понимающим видом, на какой только была способна. Ей нравилось все происходящее, и откуда-то возникло ощущение, что все это неспроста.
- А что у вас случилось?
- Да вот, блин, вынужденная посадка. Чуть в лепешку не расшиблись. А все из-за этого балбеса…
Балбес вдруг очнулся от переживания своих горестных обид, вскочил и изысканно поклонился, размахивая шлемом так, будто это была шляпа с пером.
- Простите моего дурно воспитанного друга, и позвольте мне исправить его досадную оплошность. Безмерно счастлив, сударыня, назвать Вам свое имя и титул…
Дурно воспитанный друг тем временем зашел сзади, примерился и точно рассчитанным пинком под зад изничтожил на корню все попытки своего товарища произвести на Клюковку впечатление.
- Гониш, эсквайр, - небрежно представился он, - а это мой денщик, Москаль.
- Сам ты денщик, - огрызнулся Москаль, поднимаясь с земли, - щас получишь у меня, - достал из кармана плюшку, запихал ее в рот и снова стал что-то говорить. Ругаться и есть одновременно у него получалось плохо: во-первых, ничего не было понятно, а во-вторых, кусочки плюшки вываливались изо рта на радость землеройкам.

Идти вдвоем через овраг было совсем не страшно, и даже весело. Пели на два голоса революционные песни, отчего помрецы засмущались и не стали вылезать из своих норок. Так и дошли до самого Пляшущего дома, где жили близнецы со своими родителями и многочисленными сестрами, братьями, дядюшками и прочей родней.
- Обойдите дом, там будет дверь, стойте возле нее и ждите, - скомандовала Клюковка, а сама полезла на раскидистый клен, очень удачно выросший напротив окна комнаты Клауса - одного из близнецов. Дорога была проверенная, Клаус никогда не закрывал окно, по крайней мере летом, поэтому она вмиг очутилась в маленькой уютной комнатке и сдернула с кровати теплое стеганое одеяло. Лохматый и сонный Клаус тут же сел в кровати и стал тереть кулаками глаза.
- О, привет, - наконец растерянно сказал он, - случилось чего?
- Иди дверь открывай. К тебе гости пришли.
Клаус посидел еще, поморгал непонимающе, потом решил, что это все-таки не очередная дурацкая шутка и пошел открывать дверь. Увидев на пороге высокого человека в потрепанной шинели, он окончательно решил ничему не удивляться и ни о чем не спрашивать. Он отвел офицера на чердак, а когда вернулся к себе - обнаружил, что на кровати уже свернулась клубочком и посапывает Клюковка.
- С добрым утром, Клаус, - пробормотал Клаус себе под нос, и отправился в библиотеку. Это была единственная в доме комната, где нет ни одного окна, а значит, если закрыть дверь изнутри - то никаких сюрпризов до утра больше не будет. Все вопросы к Лукасу.
Впрочем, все эти меры оказались бессмысленными и даже вредными. До утра больше ничего не случилось, зато завтрак он почти пропустил. Лукас сначала добросовестно искал брата, заглядывал в каждую щель, и каждый раз проходя мимо кухни не забывал заглянуть туда чтобы хапнуть пару оладушков. В один из заходов он привел на кухню найденного на чердаке офицера. В конце концов, методом исключения он пришел к выводу, что Клаус взят в заложники в библиотеке и решил взять на таран тяжелую дубовую дверь. Проломить ее, конечно, не получилось, но зато от грохота проснулся Клаус и открыл наконец-таки задвижку.
- Братишка! Живой, живой, слава тебе господи! – операция по спасению заложника удалась, но к сожалению на кухне к этому моменту осталось три подгорелых оладушка. Вся семья с кухни уже переместилась в холл. Там все разлеглись на мягких коврах и задумались, глядя в потолок. Время от времени раздавались вздохи, стоны и прочувствованные обещания больше никогда не есть.

В лесу было как-то особенно тихо, даже треск сухих сосновых иголок под ногами гас в вязком ночном воздухе. Казалось бы, лес совсем необитаем, но внимательный глаз тут и там подмечал среди листвы круглые немигающие глаза ночных птиц. У этих созданий был удивительный образ жизни – днем они, естественно, спали, а ночью сидели на ветках неподвижно почти все время, как будто задумавшись. И в какой-то непредсказуемый момент они молниеносным движением срывались с места и безошибочно бросались наперерез какой-нибудь мелкой пташке, или неожиданно появлялись на пути у несчастной мышки. Жертва, как правило, покорно замирала на месте, и только закрывала глаза, когда из ее груди длинным острым когтем вынимали трепещущее крохотное сердечко. Все остальное туловище наутро доставалось ужам. Самое непонятное в этих птицах было – как они узнают, где их жертва не то что даже находится, а будет находится в следующий момент. Некоторые считали, что когда птицы сидят на ветке – они на самом деле прислушиваются, и улавливают все самые незаметные шумы во всем лесу. И летят на звук. Но Клюковка была уверена – птицы просто сидят на ветке и знают все, что происходит в лесу. И что произойдет. Говорили, что пока птицы живут в лесу – все будет в порядке. Раньше это было понятно, а вот теперь… Птицы никуда не делись, а значит и порядок – тоже. Видимо, всю свою жизнь она как-то неправильно понимала это слово – «порядок».

Вдруг Клюковка заметила, что впереди что-то светится. Это был не бледно-зеленый свет древесного гриба, а скорее костер. А костер – это значит люди. Ну в самом деле, не помрецам же огонь разводить. Вот и отлично. Обычно Клюковка с удовольствием гуляла по ночному лесу в одиночестве, но сегодня ей было тоскливо и страшновато. Поэтому она устремилась прямо на свет, и вскоре вышла на полянку, где у костра сидел недобитый белый офицер в потрепанной шинели и что-то пил из большой металлической кружки.

Дорога домой была такой привычной, что Клюковка могла легко пройти ее с закрытыми глазами. Ей были знакомы каждая кочка, каждый корешок, торчащий из земли, каждый поворот узенькой тропинки. Так что под ноги она не смотрела - щурилась на закатное солнышко, мурлыкала что-то под нос, и представляла, как будут вечером плясать вокруг керосиновой лампы мотыльки, и как дедушка будет раскачиваться в своем кресле с трубкой в зубах, выпускать хлопья сладковатого дыма и рассказывать страшные и удивительные истории из своей лунной молодости... Клюковка решила, что такой план на вечер ее совершенно не устраивает, и даже замотала головой, как бы споря со своими мыслями. Чудесные истории про лунную жизнь навязли в зубах, тем более что дедушка, подлый хрыч, не разрешал даже разок затянуться из своей старой трубки. Постепенно сформировалась новая программа действий, тоже не блещущая оригинальностью, но все-таки более привлекательная. Пункт А: забраться в дедушкин сундук и отсыпать себе горсточку трубочного зелья. Пункт Б: позвать соседских близнецов, которые лучше всех в округе крутят самокрутки, и вообще ребята что надо. Пункт В: вся достойная компания забирается в катакомбы и устраивает там смертельные гонки на мыльных пузырях. В общем, вечер обещал быть что надо. К сожалению, обещаниям этим не суждено было сбыться. Вскоре Клюковке предстояло узнать, что в ее жизни больше нет ни уютного старого дома, ни ворчливого деда. Все сгорело нахуй.